Один священник из храма при детской больнице недавно сказал мне: » Не могу привыкнуть к страданиям детей в реанимации. Каждый раз захожу туда с ужасом и выхожу со слезами. Распластанные детские тельца, как будто распятые, привязанные за ручки и ножки. А самое страшное не плач и крики, а когда они уже не плачут, а молчат и смотрят огромными глазами, в которых такой ужас, такое одиночество, такая безысходность… Как там выдерживают врачи и медсестры — я не понимаю. Впрочем, им, наверное, легче, чем мне. Они понимают смысл этих страданий, они видят, как бедным деткам становится лучше, как они выздоравливают. Может быть правильно, что туда не пускают родителей? Какая мама это выдержит?»

Я все-таки не могу согласиться с этим добрым и опытным протоиереем. Помню, как я сам, лет 10 назад после падения с велосипеда провел ночь в реанимации. Меня спасло то, что ко мне по знакомству пустили Лешу Э., который назвался моим сыном. Он был все время рядом, и мне было спокойно. Очень хорошие врачи и сестры подходили ко мне, осматривали мое тело, но не смотрели мне в глаза, не здоровались. Я был для них только телом, которое они лечили. Но моя душа, 50-летнего священника, чего только не повидавшего за эти полвека, тоже нуждалась в поддержке и внимании. Мне было бы очень плохо без Леши в ту ночь. Бедным деткам ведь еще тяжелее, чем мне. Может я не прав, но если с ними рядом будет родной человек, или даже просто добрый человек, который погладит по головке, улыбнется, подержит за ручку, поговорит, если они уже понимают слова; ведь им будет легче вынести все эти мучительные и безжалостные процедуры современной медицины? Ведь какими бы добрыми и сострадательными не были врачи, у них нет времени, что бы сидеть с каждым маленьким пациентом. Может быть, можно было организовать какие-то курсы сиделок-добровольцев для детских реанимаций?

Когда я поделился этими мыслями с моим добрым больничным батюшкой, он очень оживился и сказал: «Да я бы сам записался на эти курсы и дежурил хотя бы несколько часов в неделю в реанимации у постели какого-нибудь маленького страдальца. Может не так бы мучила совесть, что я так счастливо живу, а они так страдают».

К сожалению, я уже ничего не могу организовать, может быть, кто-то сможет?