Раньше, когда люди приходили в храм, они приносили с собой какое-то приношение. Есть чин одной древней литургии, в котором указано, что дети, не могущие ничего принести, должны были приносить хотя бы простую воду. Верующие приносили с собой хлеб, приносили вино для совместной трапезы после литургии, приносили свечи, приносили масло, для того, чтобы зажигать его в лампадах. Никто не приходил на литургию с пустыми руками. Литургия называется еще «таинство приношения». Все эти дары были свидетельством того, что мы, как призывает нас во время ектеньи диакон, готовы сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу отдать Богу: «Сами себя и друг друга, и весь живот наш (всю жизнь нашу) Христу Богу предадим» — восклицает диакон в конце почти каждой ектеньи. Эти дары были свидетельством того, что мы свою жизнь приносим Богу, были знаком любви. Как юноша, когда идет на встречу со своей любимой, несет букет цветов, или коробку конфет.

Со временем христиане забыли об этом замечательном обычае и думают, что они в церкви что-то покупают: покупают молитвы, покупают свечи, покупают просфоры. Просфоры действительно стали покупать за деньги в какой-то момент истории, потому что не все люди могли испечь именно такой хлеб, который нужен для совершения евхаристии. А у просфорниц его можно было купить, чтобы на литургии передать священнику в алтарь вместе с книжечкой, в которой были написаны имена близких родственников (живых и успоших), чтобы он помолился. Иногда туда же вкладывали деньги или какой-то дар  самому священнику, ведь он не работал нигде, только служил в церкви.

Но в огромных храмах каждый не может передать священнику свое приношение. Если сто, двести, триста человек, которые находятся в храме, будут передавать свои записки и просфоры священнику — это будет очень затруднительно для него. Он должен вынуть из каждого мешочка просфору, вынуть из нее частички, прочитать записки, положить обратно в мешочек и вернуть тому, кто ее передал. Хотя когда я начинал свое служение в сельском храме, этот обычай там еще сохранялся. Поэтому в храмах эти записки и просфоры, которые покупают уже не у просфорницы, а тут же за ящиком, передают в храм служители храма.

Иногда священник за каждое имя вынимает частичку из просфоры. Иногда вынимает частичку за всю записку. Иногда священник вынимает частички, а кто-то рядом читает ему записки вслух. Иногда, когда записок бывает много, скажем, в родительскую субботу, их читают все люди, кто служит в алтаре. Поэтому для тех, кто хочет, чтобы о нем или о его близких, помолились особенно есть возможность, заплатив больше денег, попросить, чтобы его записочку прочитали как-то особенным образом. Хотя я думаю, конечно, что это не совсем правильно. Получается, тот, кто больше заплатил, его на литургии помянули не один раз, а три: вынули частичку, прочитали записку и помолились во время ектеньи.

Если у вас есть какая-то особая просьба, то лучше подойти к знакомому священнику и попросить его помолиться особенно о близких вам людях. Вы скажете: а что делать, если священник незнакомый? Но, дорогие друзья, нельзя же так все время ходить к незнакомому священнику. Если вы только начинаете ходить в храм, конечно, вам там все незнакомы. Но надо найти того священника, которому вы доверяете, который станет вашим духовником, его можно будет просить помолиться. Когда меня кто-то просит помолиться (мне иногда присылают смс-ки, пишут на электронную почту) мне рассказывают об этом человеке. И когда я молюсь, я знаю кто просит, почему. И эта молитва для меня легче, чем просто перечислять какие-то имена незнакомых мне людей. Для святых, конечно, было не так. К святой праведный Иоанну Кронштадтскому приносили иногда горы записок, он клал руки на эти записки и говорил: «Господи! Помяни их всех!» По его молитвам совершались исцеления.

Так что, я думаю, не совсем правильно принимать записки по разным ценам. Конечно лучше бы брать их просто за пожертвования. Такое тоже бывает в некоторых храмах в нашей церкви. Но и это приводит иногда к очень неожиданным результатам. Например, в одном храме в Москве перестали брать определенные суммы за записки и не стали ограничивать число имен. Люди, узнав это, стали приносить целые простыни, исписанные мелким почерком. Кто хочет — рубль даст за записку, кто хочет — десять рублей, а кто не хочет — не даст ничего. И сестры в этом храме, и братия, и священники просто изнемогают, потому что записок стало огромное количество — люди пользуются тем, что бесплатно и пишут побольше. В больнице, я помню, когда приходишь к кому-то в палату, соседи видят, что священник исповедует и причащает, и спрашивают: «Батюшка, а сколько стоит?» Говорю: «Бесплатно» – «Бесплатно? О, ну я тогда тоже буду».

Существует такое понятие — жертвы. Добровольной, конечно, жертвы.  Церковь должна на что-то существовать. Поэтому, конечно же, священникам нужно все делать бесплатно, а нам с вами жертвовать все-таки деньги в пользу храмов, в пользу священнослужителей, которые там работают, они тоже нуждаются в каком-то содержании.